Доклад на вечере «Депрессия: пути сублимации».
Френсис Скотт Фицджеральд назвал период между окончанием первой мировой войны и великой депрессией «веком джаза[1]». В своем творчестве он выразил мироощущение большинства молодых людей своего времени, осознававших неустойчивость, быстротечность жизни, и стремившихся, конечно же, иллюзорно, убежать от этого осознания. Противоречия и конфликты того времени отразились в творчестве писателя. Фицджеральд отмечал в своём автобиографическом эссе «Отзвуки века джаза[2]»: «Слово «джаз», которое теперь никто не считает неприличным, означало сперва секс, затем стиль танца и, наконец, музыку. Когда говорят о джазе, имеют в виду состояние нервной взвинченности, примерно такое, какое воцаряется в больших городах при приближении к ним линии фронта». Сиюминутная радость, жажда жить сегодня и сейчас, с одной стороны, и «ощущение распада былого миропорядка, взорванного войной, ощущение распавшейся связи времен и неожиданно возникшего вакуума между поколениями», с другой. Он сам себя видит представителем века джаза.
Из истории писателя мы узнаем об атмосфере, царившей в семье его родителей. Отец писателя из древнего ирландского аристократического рода, не сумел добиться успеха в Америке, куда он переехал, во время кризиса. Его женитьба на дочери богатой семьи Макмилланов, была еще одной неудачей в его жизни. Отца писателя не пускали в богатый особняк тестя. Но, благодаря помощи родственников родители Фицджеральда дали ему возможность поступить в Принстон, который он так и не закончил. С самого детства Френсис слышал разговоры о том, что богатые – это люди высшего сорта, видел презрение, с которым относились к его отцу. В Принстоне у него зародилось презрение к классу бездельников.
Брак самого Френсиса оказался несчастливым. Во время прохождения воинской службы писатель влюбился в Зельду Сэйр, дочь судьи. Он был беден, и помолвка расстроилась. Единственным шансом жениться на Зельде был литературный успех. Как же писатель переживает расставание? Как только закончилась война и его уволили в запас, он пишет рассказы, стихи, пьесы, отсылает их в разные журналы, но рукописи возвращают. В отчаянии он бросает работу, несколько недель подряд пьет, потом уезжает к родителям и отдается писательскому труду, издает роман «По эту сторону рая» и женится на Зельде. Он получил все, что хотел: у него была любовь, слава, успех у читателей, перспектива богатой жизни. Но брак оказался несчастливым, ведь Зельда хотела легкой и бездумной жизни, чего Френсис не мог выносить: здесь повторялась история отношений его отца с матерью. Чтобы доказывать себе, что он может справиться с ситуацией, ему приходилось гнаться за высокими гонорарами в ущерб собственным творческим принципам, удовлетворяя свою жену. Его следующий роман «Прекрасные и проклятые», сборник «Рассказы о веке джаза», пьеса «Недоумок или из президентов в почтальоны» не привлекли читателей и критиков легкостью и беззаботностью стиля, в фокусе писателя оказалась бессмысленность жизни. Только после переезда из маленького городка в Америке во Францию ему удается усиленно работать над следующим романом «Великий Гетсби» и над сборником рассказов «Все эти печальные молодые люди». Но он пишет мало, жизнь там представляет «тысячу вечеринок и никакой работы». Такой стиль жизни нравился его жене, вызывая протест самого писателя. Переезд обратно в Америку, нехватка денег вынуждает писателя создать сценарий для кинокомпании «Юнайтед Артистс», который отвергли. Зельда, решив заняться балетом и не достигнув успеха, разочаровывается, пытается справиться с помощью вечеринок и новых развлечений, вызывая конфликты со своим мужем. Супруги стараются наладить отношения, предпринимают путешествие в Африку, но через некоторое время у Зельды обнаруживается психическое расстройство и ее помещают в швейцарскую клинику. Утрата популярности писателем, так как новое поколение американцев, появившихся после кризиса, воспринимало его как обломок процветающей докризисной эпохи (американская молодежь стала бунтовать против традиционной для предыдущих поколений культурной парадигмы), болезнь жены, смерть отца, которую писатель пережил очень тяжело, смерть отца Зельды. Вопреки неудачам и трагическим событиям Фицджеральд не прекращает писать, выходит его роман «Ночь нежна» и последний сборник рассказов «Сигналы побудки». Он принимает предложение киностудии «Метро-Голдвин-Майер» и становится штатным сценаристом. Лишившись творческой свободы, он переживает тяжелый душевный кризис, пьет, срывает сроки работы, у него обнаружили туберкулез. Но, несмотря ни на что, он пишет роман «Последний магнат», опровергая свое собственное утверждение о том, что он обанкротился как художник. Главный герой романа Монро Стар, подобно Гетсби, Дику Драйверу (из романа «Ночь нежна») остается пленником «великой иллюзии». Он обладает талантом, неистощимой энергией, искренне предан своему делу: кино. Но именно незаурядность становится причиной противоречий в его жизни, так как он предъявляет идеализированные нравственные требования как к себе, так и в другим. Ему предстоит ответить за вину перед самим собой, перед своим талантом, которым он не сумел распорядиться. Он тоже жертва «великой американской мечты», он жаждет величественной жизни, он наделен всем, кроме возможности отдавать себя другому человеку. В финале героя ждет духовная катастрофа и гибель. Фицджеральд считал роман началом нового этапа в своем творчестве. Присутствие самого писателя в «Последнем магнате», как и в других его романах, можно увидеть почти на каждой странице. Этот роман лучше автобиографических рассказов воспроизводит голливудский этап в жизни писателя. Фицджеральд представлен в романе с двух сторон: каким он видится другим, и каким он видит сам себя. «Для меня мои книги – мои братья. Гэтсби – мой воображаемый старший брат, Эмори – младший, Энтони – предмет тревог, а Дик – более подходит под образ добродетельного брата, однако все они далеки от совершенства. Когда я найду в себе мужество собрать все свои силы, тогда[3]».
«У «Века джаза» была бурная юность и пьяная молодость. Был период вечеринок с ласками в уединении… На смену ему пришли другие времена: к таким вещам, как секс или убийство, подходили теперь более обдуманно, хотя они и стали куда более заурядными. Когда юность позади, приходится с этим считаться, и вот на пляжах появились пижамы, чтобы раздавшиеся бедра и оплывшие жиром колени не так бросались в глаза среди изящных купальных костюмов. А вслед за тем поползли вниз юбки, и все теперь было закрыто. Все вполне подготовились к новой фазе. Что ж, поехали… Но мы так и не тронулись с места. Кто-то где-то грубо просчитался, и самой дорогостоящей оргии в истории пришел конец[4]». Автобиографические черты, присутствующие в романах писателя, обращены к социальному миру, он показал в своих произведениях человеческие отношения в мире больших денег, внутренний кризис субъективности, который является предпосылкой к гибели надежд и идеалов.
Как никто другой, Фицджеральд остро ощущал давление атмосферы воинственной бездуховности, враждебность искусству и подлинной красоте, присущую американскому обществу. Красноречивую характеристику последнего мы находим в речи Синклера Льюиса, произнесенной при вручении ему Нобелевской премии. Её название говорит само за себя — «Страх американцев перед литературой». Характеризуя положение американского художника, С. Льюис сказал: «…он несет бремя потяжелее бедности: сознание ненужности своих произведений, сознание, что читатели хотят видеть в нем только утешителя или шута или, что его благодушно считают безобидным брюзгой, который, по всей вероятности, никому не хочет зла и который, во всяком случае, ничего не значит в стране, где строятся восьмидесятиэтажные здания, производятся миллионы автомобилей и миллиарды бушелей зерна»[5].
Если в истории Джея Гетсби писатель передает одновременность притягательной мечты и неизбежность ее краха, то в истории Дика Драйвера он приходит к нарастанию трагизма из-за осознания обреченности и двойственности мечты. Публика, для которой писал автор не желала замечать этой двузначности окружающего мира, разрыв идеального и реального. В Фицджеральде хотели видеть воплощение собственных идеалов, отождествляя личность писателя и его героев. С каждым годом пропасть, отделявшая писателя и современников, которые должны были бы питать его любовью, славой и деньгами[6] (как об этом писал З. Фрейд), становилась все больше. Массовое сознание требовало соответствия образу, созданному воображаемым современников, цеплялось за этот символ, навязывая его писателю, безразличием наказывая его за отступничество от идеала. А Фицджеральд выступил еще и первооткрывателем в области поэтики, развивая в своем творчестве принцип лирической прозы. Он признается в одном из своих писем: «Я должен начинать с эмоции — такой, которая близка мне, которую я могу понять[7]». От читателей требовалось различение в произведениях субъективного и объективного. Только много лет спустя эта способность Фицджеральда получила название «двойного видения». Фицджеральд испытал собственную ненужность, был сломлен стремлением подчинить его стандарту. Как художник он вышел из этого конфликта победителем.
Джаз – это музыка тоски по идеалу. Современное значение этого стиля объединяет в музыкальный жанр соединения разных стилей: свинг, вокальная экспрессия, импровизация, опора на риффы (последовательность аккордов, выполняющая функцию рефрена музыкального произведения), использование ладов с блюзовыми нотами. Постепенно джаз приближается к сфере высокого искусства, сохраняя противоречивую тождественность как популярной, так и академической музыке, продолжая влиять на мировую музыкальную культуру. Одновременно джаз является одним из сложных для восприятия музыкальных форм, требующих напряженной работы для анализа гармоничных построений[8].
Идентификация с родом по линии деда, создание идеала, отец не смог воплотить этот идеал, сын, который боролся с дедом, поддерживая отца в своей идентификации с ним, оказываясь в разрыве двух поколений, проекция тех идеалов, которую Френсис не хотел признавать в себе, которых ему не хватало, и которые он хотел воплотить, в образе жены, проекция в социальное общество. Как в джазе истерическая идентификация с меланхолической ноткой.
Два брака дочери Френсиса Скотта Фицджеральда, которую тоже звали Френсис Скотт Фицджеральд, закончились разводами, ее старший сын покончил жизнь самоубийством. Она стала писательницей, журналисткой, видным членом Демократической партии США.
Фицджеральд писал своей дочери: «Очень хорошо, что ты себя чувствуешь совсем счастливой, но ты знаешь, что я не особенно верю в счастье. И в несчастье тоже. И то, и другое бывает только в спектаклях, в кино и в книжках, а в жизни ничего этого на самом деле нет. Верю я в то, что человек живет так, как сам того заслуживает (по своим талантам и качествам), а если не делать того, что нужно, то приходится расплачиваться за это, и не просто, а вдвойне[9]».
Пути сублимации имеют свои ограничения. М. Кляйн так пишет об этом: «Обращение эмоций и чувств к внешнему миру связано с проекцией. Во всех указанных процессах функция формирования символов и активность фантазии имеют огромное значение. Когда наступает тревожно-депрессивное состояние, у эго возникает побуждение к проекции, т. е. перенесению желаний, эмоций, вины на новые объекты и интересы. Эти процессы, на мой взгляд, являются основой для сублимации на всю последующую жизнь. Существует, однако, предпосылка для успешного развития сублимации (как и для объектных отношений, и либидной организации), которая заключается в сохранении любви к первичному объекту во время изменения направленности желаний и тревог. Если преобладают обида и ненависть к первым объектам, подвергаются опасности сублимация и отношение к замещающим объектам[10]». И еще одна цитата Ж. Лакана: «…невозможно дать сублимации в искусстве правильную оценку, не задумавшись над тем фактом, что всякая художественная продукция, в особенности если речь идет об изящных искусствах, исторически датирована. В Эпоху Пикассо не пишут так, как писали во времена Веласкеса, а в 1930 году нельзя писать роман так, как это делали во времена Стендаля. Это момент абсолютно существенный, и нам не нужно пока решать, относится он к регистру индивидуального или коллективного – достаточно будет отнести его к регистру культурного[11]».
[1] Фицджеральд Ф. Романы: По эту сторону Рая; Великий Гетсби; Ночь нежна; Последний магнат. – СПб.: Кристалл, Респеккт, 1998. – 960 с.
[2] Фицджеральд Ф. Отзвуки века джаза [Электронный ресурс] – Режим доступа:
[3] Фицджеральд, Ф.С. Портрет в документах: Письма. Из записных книжек. Воспоминания / Ф. С. Фицджеральд; пер. с англ. А. Бураковская, А. Зверев. – М.: Прогресс, 1984. – 344 с.
[4] Фицджеральд Ф. Отзвуки века джаза [Электронный ресурс] – Режим доступа:
[5] Синклер Л. Страх американцев перед литературой [Электронный ресурс] – Режим доступа:
[6] Фрейд З. Художник и фантазирование [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://freudproject.ru/?p=778
[7] Фицджеральд, Ф.С. Портрет в документах: Письма. Из записных книжек. Воспоминания. – М.: Прогресс, 1984. – 344 с.
[8] Википедия [Электронный ресурс] – Режим доступа:
[9] Фицджеральд Ф. Не старайся всем нравиться [Электронный ресурс] – Режим доступа:
[10] Кляйн М. Зависть и благодарность. Исследование бессознательных источников. — СПб.: Б.С.К., 1997. – 100 с.
[11] Лакан Ж. Этика психоанализа (Семинар: Книга VII (1959-60)). – М.: Гнозис, Логос. – С. 115-212.